Горфинкель Анна Наумовна — заведующий патологоанатомическим отделением ГКБ № 8 рассказала о своей профессии для газеты «За возрождение Урала»!
Анна Горфинкель: «Востребованность нашей работы нивелирует негативные впечатления»
Экранный образ патологоанатома – суровый грустный врач с сигаретой в зубах, задумчиво склонившийся над молчаливым пациентом. Но действительность такова, что среди представителей этой профессии встречаются не только мужчины с каменным лицом, но и обаятельные позитивные женщины. Заведующий патологоанатомическим отделением ГКБ № 8 Анна Наумовна Горфинкель – прекрасное тому подтверждение. С ней мы обсудили работу патологоанатомической службы и развеялись несколько мифов, связанных с врачами её профиля.
Сделать правильный выбор
– Как получилось, что вы стали патологоанатомом?
– В двух словах и не скажешь. Вообще, многое мы берем из наших семей. У меня – медицинская семья. Я – врач в четвертом поколении, и это оказало безусловное влияние на выбор моей профессии. Моя мама, Фаина Исааковна Локшина, была первым специалистом-цитологом в Челябинской области. Ее работа была связана с диагностикой злокачественных новообразований. Она проработала 50 лет в городском, а потом в областном онкодиспансере, который сейчас называется Челябинским областным клиническим центром онкологии и ядерной медицины. Наверно, выбор профессии был обусловлен именно этим. После института я год работала кардиологом, но, должна сказать, что меня всегда тянуло в патологическую анатомию. У нас был прекрасный преподаватель, Кива Наумович Сидельман, лекции которого я до сих пор храню. Он умел увлечь своей профессией, говорил, что она в чем-то сходна с детективом, что нам нужно найти «виновника» смерти. Действительно, когда врач патологоанатом осуществляет аутопсию, он видит весь спектр патологических изменений и может показать это врачам клинических специальностей. Второй мой учитель, которая много лет заведовала этим отделением – Роя Ефимовна Ройзнер. Она меня пригласила работать в это отделение – тогда нужны были врачи-патологоанатомы. И я пришла сюда, и ни разу в жизни не пожалела.
Биопсийный детектив
– Для многих патологоанатом – это врач, который проводит вскрытие и устанавливает причину смерти. И далеко не каждый знает о вашей работе, которая помогает спасти жизнь пациентам с тяжелыми диагнозами…
– Действительно. Есть такое достаточно устоявшееся мнение, что патологоанатомы – это специалисты, которые занимаются исключительно вскрытием, но это не так. У нас есть два раздела работы: первый – это, действительно, аутопсии. Второй раздел, который по значимости превосходит первый, это исследование образцов тканей живого человека, фрагментов, взятых при биопсии. Врачи различных специальностей, в числе которых – хирурги, акушеры-гинекологи, эндоскописты, берут фрагменты органов, в том числе во время операций или после удаления, и направляют их в отделения нашего профиля. После определенной гистологической обработки из этих фрагментов лаборанты приготавливают препараты,которые мы исследуем в микроскоп. Таким образом, точность и своевременность диагностики злокачественного новообразования и других не менее тяжелых заболеваний зависит от нас. Это тоже очень интересная работа, которая также имеет детективную сторону.
– И все-таки, врачи вашей специальности чаще других сталкиваются с людским горем, со смертью. Вы к этому привыкли, абстрагируетесь или как-то по-другому защищаете себя от негатива?
– Конечно, это – определенная психоэмоциональная нагрузка, и она, отчасти, сказывается на нашем характере и настроении, не без этого. Но, в то же время, успехи гистологической диагностики дают повод для оптимизма. И наша работа полезна тем, что мы, по результатам вскрытий, можем научить врачей не делать ошибок. Необходимость, востребованность нашей работы определенным образом нивелирует негативные впечатления.
Истина в последней инстанции
– Слышала мнение, что вердикт патологоанатома – это истина в последней инстанции. Можете ли вы это подтвердить?
– На сегодняшнем этапе развития медицины эти слова недалеки от истины, потому что самый точный диагноз осуществляется на основании гистологической диагностики, а это работа патологоанатома. Иммуногистохимические, молекулярно-генетические методы также базируются на обычной гистологической диагностике. Что касается аутопсии – это, действительно, самый правдивый метод диагностики. Ведь мы можем увидеть все своими глазами, а не посредством диагностических приборов.
– Были ли в вашей работе какие-то удивительные случаи, которые удалось диагностировать?
– Трудно ответить на этот вопрос. За годы работы было очень много интересных случаев. Вряд ли можно выделить один или даже десяток. Различные ситуации бывают. Например, при жизни человеку ставят диагноз «опухоль», а мы находим паразита, например, эхинококка или альвеококка. Сейчас это редкость, но раньше такие случаи были. Бывают очень сложные случаи для диагностики, например, когда у пациента большая язва желудка, по краю которой развивается раковая опухоль. Для клиницистов это представляет большую сложность – тогда только патологоанатом может помочь установить диагноз путем проведения гистологического исследования (при аутопсии это, конечно, крайний и нежелательный случай).
Молчать не получится
– Недавно прочитала мнение эксперта по профориентации, который утверждал: специальность патологоанатома хороша тем, что не надо разговаривать. Можете ли вы с этим согласиться?
– Этот неверный тезис. Сегодня патологоанатом общается как с родственниками и законными представителями умерших, так и с родственниками пациентов, которым произведены биопсии. Прежде всего, с первой группой – у людей возникает масса вопросов по результатам вскрытия. Люди сейчас грамотные и должны знать, что аутопсия полезна тем, что родственники могут узнать о своей возможной наследственности, о предрасположенности к какому-то заболеванию. Не секрет, что генетическая наследственность – один из главных факторов заболеваний. Это не рок – заболевание не обязательно разовьется, если было у бабушки или дедушки. Но знать свою наследственность надо, чтобы понимать – чего опасаться, какие заболевания нужно профилактировать особенно тщательно.
– Увы, нередко можно слышать о недоверии пациентов к врачам клинических специальностей. Как вы считаете, к вам уровень доверия более высок?
– Доверие к нам достаточно высокое. За годы работы я не мало общалась с людьми, и скажу, что патологоанатомам доверяют. Наша профессия приучает нас к правде – кто ее скажет, если не мы? Повторюсь, патологоанатом в силу специфики видит больше, чем остальные.
Время для себя
– Удается ли вам отдохнуть от работы?
– Не всегда можно после окончания рабочего дня закрыть дверь и полностью отключиться. Хотя надо это делать… Дело в том, что наш труд – высокоинтеллектуальный. Мы все время анализируем те или иные патологические изменения и, конечно, периодически «прокручиваем» это в мыслях. Особенно если это какие-то сложные или интересные случаи. В кабинете каждого патологоанатома вы можете увидеть массу литературы, в том числе и на иностранных языках, есть электронные книги. Работа полностью не отпускает, заставляет все время читать. А когда это делать? В рабочее время не всегда возможно. Часть отдыха тратишь на повышение собственного уровня. Когда-то услышала выражение: «От полученных знаний нельзя уйти».И это очень точно! Если ты узнал что-тоновое, невольно начинаешь это тут же применять. Диагностика – это поиск. Я не случайно сказала в начале, что наша работа похожа на детектив. И наш поиск состоит из множества деталей, мелочей здесь нет.
– Можете ли вы сказать, что в последнее время люди стали чаще болеть? И если «да», то какими заболеваниями?
– В последнее время растет объем биопсийного материала – все больше фрагментов из органов берут для постановки своевременного диагноза. Люди стали чаще страдать злокачественными новообразованиями по сравнению с тем, что было лет 20-30 назад. И они, эти заболевания, стали разнообразней. Мы являемся современниками появления новых вирусов. Например, некоторых вирусов гепатита. Кроме того, нельзя не сказать о том, что буквально пару десятилетий назад начал распространяться ВИЧ/СПИД – пока еще непреодолимый бич человечества. Эти серьезные заболевания участились, их стало больше. Также нельзя не отметить тот факт, что сейчас более дифференцированный точный подход к диагностике, и мы можем выявить то, чего не могли раньше.
– Как вы считаете, в каком направлении будет развиваться медицина в вашей сфере?
– Все будет стремиться к тому, чтобы больше заболеваний выявлялись при жизни. В человеческом теле становится все меньше органов, недоступных для биопсии. Если раньше образцы тканей не брали, скажем, из печени и почек, то сейчас такая диагностика стала возможной. И для нас именно прижизненная диагностика дает ощущение своевременности своей работы.
Фото пресс-службы ГКБ № 8
Текст: Шиятая Виктория
